|
|
 | |  |
 | Главная » 2011 » Июль » 1 » Откуда началась РПЦЗ(МП).
11:05 Откуда началась РПЦЗ(МП). |
Хронология синодальных событий глазами очевидца
Как уже многим стало известно, перед началом
архиерейского собора 2001 года Первоиерарх РПЦЗ Митрополит Виталий,
раздав архиереям свое предсоборное Заявление, ввиду разномыслия по
вопросу об объединении с МП и отношении к «экуменическому православию»
(сослужения архиеп. Марка с Сербской церковью и еп. Амвросия с
представителями Грузинского и Константинопольского патриархатов),
отказался присутствовать на заседаниях собора, которые после этого
фактически получили статус неканонических собраний, так как происходили
не только без присутствия, но и без благословения Председателя
Архиерейского Собора и Синода, кем и является Митрополит Виталий.
После этого, без ведома Первоиерарха, его личному секретарю г-же
Людмиле Димитриевне Роснянской сотрудником Синода Николаем Охотиным был
вручен документ за подписью еп. Гавриила, предписывающий ей немедленно
покинуть синодальное здание. В просьбе г-жи Роснянской – дать ей
возможность хотя бы предупредить Владыку Митрополита о данном
обстоятельстве и попрощаться с ним – было в категорической форме
отказано. После заявления секретаря Вл. Митрополита, что без сумки она
никуда не поедет (в которой она хранила по поручению Митрополита его
документы, ключи, деньги, а также и свои вещи), эту сумку ей принесли,
но г-жа Роснянская обнаружила, что все вещи Митрополита и, кроме этого,
довольно крупная сумма денег, исчезли. В выдворении секретаря
Первоиерарха РПЦЗ принимали активное участие: Николай Охотин, иерей
Андрей Соммер, диакон Димитрий Темидис и пассивное: иерей из
Буэнос-Айреса Александр Ивашевич (бывший келейник Митрополита Виталия), а
также был задействован специально для этого нанятый частный охранник.
Ниже мы предлагаем описание последующих событий, изложенных непосредственным их участником.
Хронология «синодальных» событий глазами очевидца
В среду вечером 11/24 октября 2001 года (около 12 ч. ночи) я позвонил
секретарю Первоиерарха РПЦЗ Митрополита Виталия, г-же Л. Д. Роснянской, и
выяснил подробные обстоятельства изгнания ее из здания Синода. Во время
разговора стало ясно, что есть необходимость приехать к г-же
Роснянской, которая в тот момент находилась в штате Нью-Джерси, в 1ч. 30
мин. езды от г. Нью-Йорка. Около 2-3-х часов ночи мы выехали обратно в
Нью-Йорк из Нью-Джерси для того, чтобы официально обратиться в
полицейский участок, чтобы изложить при каких обстоятельствах произошло
выдворение секретаря Митрополита Виталия из здания Синода, каковы были
действия выдворяющих и что при этом пропало. Около 5-ти часов утра к нам
присоединились двое прихожан Синода, и мы все вместе явились в 19-й
полицейский участок на 67-й Стрит в Манхэттене. Так как дело наше было
не совсем обычно, то в полицейском участке не знали как оформить
прошение или заявление г-жи Роснянской. Но после того, как им несколько
раз были пересказаны обстоятельства того, как ее выдворили из здания
Синода, а также, что при этом из ее сумки были изъяты кроме документов
Митрополита (паспорта, карточки социальной страховки, медицинской
страховки, ключей и документов на машину), сумма в размере 20-ти тысяч
долларов, отношение полицейских сразу же изменилось и они начали
составлять рапорт, при этом указав, что этим делом должен заниматься
детектив, так как сумма очень внушительная. Детектива в то время не было
в участке, он должен был появиться около 10 часов утра. Около 6 часов
утра мы уехали из участка, но должны были явиться позже (в 10 часов) для
встречи с детективом, а также для более подробного изложения
произошедших событий.
Незадолго до 10-ти часов утра (в четверг 12/25 октября 2001
года) мы приехали в 19-й полицейский участок снова. К нам в этот раз
присоединился еще один прихожанин. Там мы также встретились с г-ном П.
Н. Будзиловичем и его супругой, а немного позже к нам присоединился
протоиерей Владимир (Шишков). Секретарю Вл. Митрополита г-же Роснянской
еще раз пришлось изложить все обстоятельства событий, связанных с
выдворением ее из синодального дома без ведома самого Первоиерарха. Был
составлен официальный рапорт о том, что с ней поступили противозаконно, а
также было получено обещание предоставить нам полицейских для того,
чтобы мы могли справиться о состоянии здоровья Митрополита, нуждается ли
он в чем-нибудь и хочет ли он оставаться в Синоде, лишившем его
секретаря, или желает ли он отправиться в Канаду. Ответы на эти вопросы
мы хотели услышать из уст самого Митрополита. Получив заверение, что по
мере поступления свободных патрульных, они нам их пришлют, мы все
отправились к зданию Синода.
Прибыв в Синод в 11 часов утра мы почти в течение 2-3-х часов ждали,
когда прибудут полицейские. Даже звонили два раза; в конце концов Петр
Николаевич Будзилович со своей супругой отправился в участок, чтобы
напомнить еще раз, что мы их ждем. В это время в Синоде происходили
удивительные движения. Еще до того, как мы приехали, у входа в Синод был
поставлен частный охранник в форме, а рядом с ним на улице стояли два
адвоката Синода и еще два молодых человека, которые регулярно
фиксировали, что происходит на улице, подходили к воротам, и заходили за
угол (на Парк-Авеню).
Происходящее для меня представилось в виде дилеммы: мне была
понятна ответная реакция секретаря Митрополита, с которой поступили
несправедливо и противозаконно (да к тому же – некорректно по отношению к
самому Владыке Первоиерарху), а потому обратившейся, по закону данной
страны, за помощью к полиции. Но у меня вызывали недоумение действия
тех, кто именует себя высшими пастырями Церкви, без каких-либо причин
заблаговременно (до чего?) подстраховывающих и окруживших себя
представителями силового ведомства. Мне вспомнилось, что во внецерковных
обществах пользуются обычно подобными методами при захвате и
насильственной смене политической власти...
Мы заметили, что из Синода самым скорым образом отправили
вахтершу домой. В это время никого в Синод не впускали и не выпускали
(разумеется кроме своих людей). Причина этого АЖИОТАЖА В ЦЕРКВИ на
первый взгляд могла показаться не ясной и довольно странной, но увидев
поведение и лица тех, кто являлся первоисточником этого ажиотажа,
удивление наше сменилось какой-то навсегда прощальной скорбью. Скорбью
за тех, кто «не ведает, что творит».
Мы заметили, что несколько синодальных прихожан пытались войти в
Синод, но им этого не позволили сделать. Не впускали не только
прихожан, но даже синодальных священников также не пропускали:
протоиерей Георгий (Каллаур) тоже не смог войти в Синод и он был
вынужден уехать обратно на своей машине. В это время мы увидели, что
некоторые архиереи проявляли особенный интерес к тому, что происходит на
улице, поочередно выглядывая из окон. Прекратить это духовно
смертоносное «представление» они, почему-то, не посчитали нужным.
В то же время мы видели, как некоторых священников, очевидно,
специально приглашенных для такой необычной ситуации, все-таки
беспрепятственно пропускали в здание Синода. Например, мы наблюдали, как
легко пропустили протоиерея Александра (Лебедева), который приехал из
Лос-Анджелеса, и известен нам по своему недавнему обращению к
Архиерейскому Собору для того, чтобы архиереи Зарубежной Церкви
положительно ответили на Братское послание псевдопатриарха Алексея
Ридигера. Когда мы захотели справиться, можем ли мы видеть Митрополита,
нам ответили, что Митрополит отдыхает и никого не хочет видеть. Когда же
мы спросили двух адвокатов Синода, уполномочивал ли их Митрополит,
чтобы они говорили и действовали от его имени, прямо они ничего не
отвечали (только то, что их нанял Синод). Полицейские патрульные наконец
прибыли и мы изложили им нашу просьбу, которая заключалась в том, что
мы хотели бы справиться о здоровье Митрополита, нуждается ли он в
чем-нибудь и хочет ли он оставаться в Синоде или желает отправиться в
Канаду.
После разговора с полицейскими и адвокатами Синода, ни г-же
Роснянской ни кому-нибудь из нас не была предоставлена возможность пойти
вместе с полицейскими и самим задать вопросы Митрополиту, так как
адвокаты Синода объявили, что здание Синода является частной
собственностью и мы, без разрешения владельца, не имеем права входить. К
Митрополиту отправились только двое полицейских, которые должны были
задать ему интересующие нас вопросы, а также напомнили бы Владыке о
судьбе его личного секретаря Людмилы Роснянской. Здесь уместно заметить,
что очень трудно объяснить американскому полицейскому правильное
произношение имени Людмила Димитриевна Роснянская.( в течении 5 минут).
С того времени, когда полицейские вошли в синодальный дом, прошло около
15 минут. Возвратившись, они объявили о том, что Митрополит сказал, что
чувствует себя хорошо, и что он никуда не собирается уезжать. Узнав об
этом, у нас возникло чувство сомнения, – действительно ли Митрополит, не
захотевший участвовать в неединомысленном с ним собрании, желает
оставаться в среде его представителей? (Буди воля Господня!). Но через 5
минут на улицу вышел сам Владыка Митрополит в окружении 3-х епископов,
2-х священников, дьякона и нескольких человек, которые были
предусмотрительно привлечены Синодом как раз для этой ситуации.
Поздоровавшись с Людмилой Димитриевной, Владыка слегка ободрился и на
вопрос, который она ему задала: «хочет ли он поехать в Канаду?» –
ответил положительно. Сразу же епископы Гавриил и Михаил начали
кроткими, тихими голосами уговаривать Владыку, чтобы он остался, так как
проходит заседание Собора, и что они должны быть все вместе, и что он
не должен ехать в Канаду. (Как это контрастировало с тем, что до этого
еп. Гавриил совсем не тихим голосом прикрикивал на Митрополита: «почему
он без его ведома написал Окружное Послание!?», а еп. Михаил при двух
стушевавшихся свидетелях (архиеп. Илларионе и еп. Кирилле) повышенным и
требовательным тоном требовал от Митрополита, чтобы он переписал на него
имущество в Канаде (но Вл. Митрополит категорически отказался выполнить
это корыстное требование) – ред. ЦЛ). После того, как его окружили
епископы Михаил, Гавриил, иерей Андрей Соммер, иерей Александр Ивашевич,
дьякон Димитрий (Темидис) и начали его уговаривать остаться, мы
увидели, что потихоньку инициатива перешла к ним и у нас не остается
возможности поговорить с Митрополитом и объяснить ему все, что произошло
на самом деле и почему вдруг здание Синода из церковно-общественного
учреждения превратилось в охраняемый «секретный» «частный» объект.
Следствием этих действий явилось то, что Митрополит вместе с ними
вернулся в здание Синода. А мы остались на улице и видели, как
синодальные адвокаты и люди, представляющие интересы Синода,
торжествовали победу. Так прошло 10-15 минут. Здесь следует отметить о
недостойном сана священнослужителя поведении дьякона Димитрия
(Темидиса). Когда, я захотел сфотографировать некоторые моменты и
приступил к этому делу, то Темидис, видимо, от охватившего его
возбуждения, обладая на тот момент менталитетом шаловливого ребенка,
стал мешать мне фотографировать, закрывая все своей спиной, тоже можно
сказать и об одном из адвокатов Синода, который проделывал такую же
операцию, но только листком бумаги...
Но вдруг Владыка Митрополит снова вышел из здания Синода и через
несколько секунд вышли все те же люди, что и раньше, плюс епископ
Митрофан (Зноско-Боровский). Еп. Митрофан изволили «обличить» прот.
Владимира (Шишкова) словами: «ты – предатель!». Странное искажение
моральных ценностей – верный исконному учению Зарубежной Церкви, не
желающий объединения с сергианством и экуменизмом и преданный
православному Митрополиту – вдруг оказывается «предателем»... К
Митрополиту подошла его секретарь и постаралась объяснить ему все
обстоятельства ее изгнания из Синода. От избытка чувств она не могла
говорить и старалась повторять фразу, что она не бросила Владыку
Митрополита, и то, что ее нет рядом – в этом нет ее вины. Мы сознавали,
что Митрополиту, которого сознательно держат в полном неведении, трудно
поверить, что его заточили в Синоде, что к нему нет доступа и мы не
можем с ним никак связаться, что нам пришлось обратиться к полицейским,
чтобы узнать, жив ли он и нуждается ли в чем-нибудь и также о том, что
его секретарь была против его воли удалена от него... Мы постарались
Владыке все это объяснить и рассказать о том, что должны были мы сделать
для того, чтобы узнать, где находится Митрополит и как он себя
чувствует. Как только Митрополит узнал о том, как поступили с его
секретарем, он решительно обратился к епископам и прочим, чтобы они
немедленно пропустили его личного секретаря Людмилу Димитриевну в здание
Синода. На это ему ответили, что она не может войти в здание Синода.
Т.е. появилась вдруг какая-то «вышестоящая власть», которая стала
диктовать законному и благодатному Первосвятителю Христовой Церкви,
получившему власть от Бога, – что ему можно и что нельзя. Тогда
Митрополит очень решительно и твердо сказал, что так как его секретарю
не позволяют исполнять ее прямые обязанности, то ему там делать нечего и
он отправляется в Канаду. Наблюдая происходящее смятение и попытку
епископов Михаила, Гавриила и прочих отговорить Митрополита, офицер
полиции отозвал Митрополита в сторону и задал ему вопрос:
«хочет ли он ехать в Канаду и добровольно ли он хочет это сделать?». На
что Митрополит ответил ему утвердительно: «да». Сразу же офицер вызвал
еще 2 машины полицейских, которые прибыли одна за другой. Владыку
Митрополита проводили к машине протоиерея Владимира (Шишкова), в которую
также села секретарь Первоиерарха. В это время офицер полиции заявил о
том, что пока машина не может уехать, так как это вопрос не только
криминальный, но и связанный с политикой, и поэтому необходимо дождаться
капитана, который примет окончательное решение – дать ли возможность
уехать Митрополиту или остаться. В это время один из людей обратился к
полицейскому и сказал, что по закону этой страны, если у них есть
какие-то претензии к Митрополиту, они должны его арестовать, а если нет –
то они не могут препятствовать его желанию уехать. Тогда офицер сказал,
что машина может уезжать. И мы поехали...
Мы отправились домой к протоиерею Владимиру (Шишкову), где нас
радушно встретила его матушка и накормила всех обедом. Все находившиеся в
доме о. Владимира были рады видеть Владыку Виталия, но были потрясены
тем, как налегке был одет Митрополит: не было ни верхней теплой одежды,
ни скуфьи. Возникает вопрос,– Почему никто из удаливших секретаря Вл.
Митрополита не позаботился хотя бы об одежде Владыки, зная, что он едет в
Канаду, где в конце октября уже довольно холодно? Почему никто не
предложил хотя бы вынести ему его пальто?.. Пальто свое, кстати, с
радостью отдал Митрополиту тот самый митрофановский «предатель»... Мы
отправились в Канаду. В городок Норд-Троя, который находится в 3 км от
канадской границы, приехал отец протоиерей Сергий (Петров) с матушкой.
Это было около первого часа ночи. Митрополит с секретарем пересели в
машину о. Сергия и благополучно отправились в Мансонвилль.
Вскоре мы узнали, что Синод в лице своих адвокатов составил
бумагу, за подписью еп. Гавриила, из которой следует, что Митрополит не
может пересечь границу между Америкой и Канадой, а также о том, что они
намерены прибыть к о. Владимиру (Шишкову) и лично вручить ее Владыке
Митрополиту. Впоследствии эта информация подтвердилась, когда почему-то
Антонию Граббе (давно не состоящему в РПЦЗ, бывшему архимандриту)
вручили эти бумаги, предназначавшиеся для Владыки Митрополита Виталия.
Впоследствии, на таможенных пунктах уже были оповещены об
«истории с Митрополитом Зарубежной Церкви», которую работники таможни
неосознанно, повторяя внушенную им клевету, называли «киднаппингом»
(похищением) Митрополита.
Таким образом, «бегство в Египет» Первоиерарха РПЦЗ от «ищущих
его души», стало новой церковно-исторической вехой в уже возрожденной
Зарубежной Церкви, которая стала сразу сплачиваться вокруг своего
законного Предстоятеля, в котором чувствует своим сердцем дух Правды
Божией, а не ложный и жестокосердный дух двуличия и самозванства.
«Наша Церковь будет маленькая...» – сказал некогда Св. Чудотворец Иоанн Шанхайский.
Святителю отче Иоанне, моли Бога о нас!
ЗАЯВЛЕНИЕ МИТРОПОЛИТА ВИТАЛИЯ ПО ПОВОДУ СОБЫТИЙ В МАНСОНВИЛЛЕ
22 ноября 2001 г. около 8 часов 45 минут утра, когда я находился в
Преображенском скиту, находящемся в г. Мансонвилле, за столом с
духовенством и мирянами, группа людей ворвалась в столовую. Этих людей
никто не приглашал и никто не предупреждал об их прибытии. Они силой
ворвались туда, куда их не хотели пустить. Они сорвали замок на входной
двери. Они не потрудились объявить о своём приходе, постучаться в дверь,
как цивилизованные люди, или попросить разрешения войти. Они попрали
неприкосновенность частной резиденции, нарушили ход монастырской жизни.
Они неоднократно угрожали и оскорбляли присутствующих.
Во главе нападающих был епископ Михаил Донсков (Симеон Донсков, далее --
просто Донсков) и священник Павел Ивашевич (далее -- Ивашевич), оба
иностранцы. С ними были адвокаты Мишель Тайфер (Michel Taillefer; далее
-- Тайфер) и Стефан Триэ (Stephan Trihey; далее -- Триэ), которым
помогали наёмные охранники. Ни адвокаты, ни наёмники, не потрудились
представиться. Когда их спросили, кто они такие, они отказались не
только назвать свои фамилии, но даже не ответили, ни тем более не
соизволили объяснить причину своего прихода. Некоторые из них были
опознаны присутствующими, которые уже были свидетелями предыдущих
безобразных нападений. Других узнали, так как они участвовали в
предыдущих нападениях, описанных в других документах.
Ворвавшиеся насильно люди пытались выдать себя за блюстителей порядка и
грозили тут же арестовать любого сопротивляющегося. Они потребовали,
чтобы никто не двигался с места. Они несколько раз обрезали телефон. Они
помешали употреблению факса, будь это для пересылки документов или для
копирования. Адвокаты даже дошли до того, что выдавали себя за полицию.
Когда их спросили есть ли у них ордер, то они ответили, что есть, но
отказались его предъявить или сказать кем он был выдан. Они не показали
нам никаких бумаг и мы не видели у них никаких документов.
Тайфер с сопровождающими, без разрешения, сперва произвёл настоящий
обыск, включая тот этаж, на котором потом должно было развернуться
главное действие. Этот незаконный и унизительный обыск состоял из обхода
всех комнат без всякого разрешения или объяснения и без всякой
осторожности. Как минимум, следующие предметы были конфискованы без
предупреждения, без расписки и без разбора кому они принадлежали: ключи
от автомобиля, регистрация, мой паспорт, моя карточка медицинской
страховки и пачка документов, в которой было моё завещание и другие
бумаги. Они копались в моём письменном столе и другой мебели в моём
кабинете. То же было сделано и в кабинете секретаря, а также в зале
приёмов.
Тайфер собственноручно открыл все водопроводные краны, чтобы создать
шум, который заглушил бы то, что должно было произойти дальше.
Донсков вошёл, но его приход был также совершенно нежелателен (из-за его
предыдущих поступков, которые он совершил), о чём ему и было объявлено.
Не обращая никакого внимания на сделанные ему замечания, Донсков подошёл
ко мне. Узнав его, я ему повторил анафему, которую я ему уже произносил
не раз как устно, так и письменно, на что он так и не соизволил
ответить. Я ему очень ясно дал понять, что не собираюсь с ним
разговаривать. После лживого заверения в том, что, мол, мне не дали с
ним говорить, я согласился поговорить с ним в надежде его образумить. Я
не знал, что предложение собеседования было просто ловушкой.
Итак, я поднялся на второй этаж. При этом адвокат Тайфер шёл со мной
так, чтобы я не мог повернуть назад. Одному из моих гостей, который
начал записывать действа ворвавшихся на видеоленту, пригрозили Тайфер и
Ивашевич. Камеру его разбили, что явилось грубейшим насилием с захватом
чужого имущества и его уничтожением, а также нарушением прав человека.
Несмотря на это, видеокассета осталась неповреждённой и свидетельствует о
вышеописанных фактах. Я заверяю, что она полностью соответствует истине
и прилагаю её к этому иску.
Нападающие на меня лица в этот момент устроили небольшое совещание. Мои
возражения нисколько их не остановили и это совещание явилось началом их
дальнейших действий. Они заперли тех из присутствующих, которым удалось
подняться на второй этаж, и оставили одного наёмника охранять их.
Лестницу охранял другой наёмник. Это настоящее пленение было подробно
описано пострадавшими.
Они насильно отняли у меня мой бумажник с личными документами и деньгами
и вернули его мне только после вмешательства квебекской жандармерии.
Они также забрали ключи от моего автомобиля и я их получил назад только
через неделю при посредстве другого человека (Александра Ивашевича).
Не пытаясь больше притворяться, что они хотят со мной разговаривать,
Донсков и Ивашевич набросились на меня и начали насильно одевать меня, с
явной целью вывести меня наружу и похитить. Я сопротивлялся как мог.
Они повалили меня на пол, чтобы им было удобней натянуть на меня пальто
Ивашевича. Я отбивался, но двум отступникам-священнослужителям помогали
наёмники. Я попытался кричать, но Тайфер стал меня душить белым с синим
пуховиком, который он специально принёс из машины для этой цели.
Физические насилия и угрозы достигли апогея, когда один из моих
компаньонов, который только что получил инструкции от моих адвокатов,
решился к нам подойти. Он крикнул Тайферу, что мои адвокаты (которым
удалось всё сообщить по телефону и по факсу) находятся у судьи, который
требует, чтобы они всё прекратили и отпустили меня. Тогда нападающие
решили меня сразу же увезти, что они и попытались сделать, яростно
угрожая мне. Даже получив распоряжение, они всё ещё выдавали себя за
блюстителей порядка и грубо заставили меня спуститься по лестнице.
В столовой я заметил шокированные и бессильные выражения лиц моих
близких друзей и собеседников. Тогда я начал протестовать против моего
похищения в Нью-Йорк, упомянув, что я являюсь свободным канадским
гражданином и не совершал никаких преступлений. Я уговаривал моих друзей
протестовать и заснять всё это на плёнку. Это и было сделано:
фотографии были сняты с этого момента до момента моей посадки в лимузин.
Я свидетельствую о подлинности этих фотографий и прилагаю их к данному
заявлению.
Начались новые угрозы тем, которые не одобряли и сомневались в
законности данной операции или которые старались меня защитить. Несмотря
на всё, Донсков, Тайфер, Ивашевич и их наёмники силой, с невероятной
грубостью, поволокли меня в сторону выходной двери. В то же время
Тайфер, вышеупомянутым пуховиком, а Донсков -- другой подушкой без
наволочки,-- не давали мне кричать. Хватая, толкая и таща меня, они ещё
меня просто били! Донсков сзади ударил меня по лицу через подушку.
Ивашевич схватил меня за правое бедро, чтобы я не мог ускользнуть от
Донскова, извиваясь, чтобы освободиться от подушки, а Тайфер ударил меня
кулаком в грудь сквозь пуховик. Я свалился. Тайфер, Донсков и несколько
наёмников вырвали меня из рук тех, кто пытался удержать меня от падения
и защитить. Меня тащили, толкали, ударяли со всех сторон до самой двери
столовой, выходящей во двор, где была стоянка для автомобилей.
Изумлённый агрессивностью Донскова, я повторил ему церковно-карательный приговор.
От двери столовой меня тащили до машин похитителей. По дороге они меня
несколько раз роняли на землю, поднимали меня за ноги, головой вниз,
ударяя меня, чтобы заставить меня идти и тащили меня, как тащат
какую-нибудь вещь.
Добравшись до лимузина, в котором меня должны были увезти (огромная
чёрная машина с тёмными стёклами -- почему с тёмными?) они силой
заставили меня влезть в него. Два раза я увёртывался, чтобы
сопротивляться или, по крайней мере, задержать происходящее. Удары по
голове и в почки заставили меня согнуться, но я ещё раз попытался
увернуться. Наконец Донсков влез в автомобиль с другой стороны и с
большой силой потянул меня изнутри. Дверь за мной закрылась.
Меня силой держали в этой машине с запертыми дверями в течение
нескольких часов в неприятном и позорном обществе Донскова и Ивашевича,
пока Тайфер на дворе что-то обсуждал по телефону. Машина тронулась, но
остановилась нос-к-носу с только что подъехавшей полицейской машиной.
Только позже мои друзья добились того, что один полицейский сел ко мне в
лимузин для моей охраны.
Только по настоянию моих друзей мне позволили выпить стакан воды (первый
принесенный мне стакан Тайфер со злобой выплеснул). Мои похитители не
согласились на то, чтобы открыли окно для свежего воздуха. Это было
сделано позже, по настоянию полицейского. Открыли только щель в полдюйма
и то только со стороны водителя по приказу Тайфера и Триэ. Позже эта
льгота была допущена и в моей части машины, что дало мне больше покоя со
стороны Донскова и Ивашевича.
Тайфер, Триэ и эти последние очень поздно согласились, после долгих
переговоров и опять по настоянию полиции, пустить меня в уборную, да ещё
под надзором! И опять я был обязан квебекской полиции за освобождение
от присутствия Донскова, когда меня перевели в другую машину их
автоколонны. То же самое повторилось, когда подошло время обеда:
потребовалось, чтобы меня сопровождали двое полицейских, чтобы
удовлетворить злобное желание Тайфера и Донскова держать меня запертым в
машине во что бы то ни стало.
Во время своих бесчинств господа Тайфер и его собрат сделали много
лживых заверений на мой счёт. Они уверяли, что я американский гражданин,
что я живу в Нью-Йорке и что Ивашевич является моим опекуном. Я,
понятно, опровергаю все эти лживые заявления.
Наконец, после долгих часов, мы были освобождены квебекской полицией от
незваных гостей в ожидании решения судьи. Но, несмотря на то, что
полиция им сказала держаться на расстоянии от скита, они нам мешали и
приставали до поздней ночи и ещё на следующий день, несколькими
незаконными появлениями, о чём мы тут же сообщали полиции. И ещё группа
нападающих спряталась в машине в ночь с 22 на 23 ноября 2001 г. на нашей
территории, в аллее, ведущей к кладбищу при ските, где мы находились.
Их прогнал оттуда около двух часов ночи патруль пограничников канадской
королевской жандармерии.
Ещё я должен добавить, что на меня запаслись шприцом с весьма подозрительной целью.
Я хочу обратить внимание на тот факт, что все действия напавших на меня
были заранее обдуманы и прорепетированы, и что они провели предыдущую
ночь поблизости. Очень тщательная подготовка проявилась во всех их
действиях. Ресурсы, денежные, материальные и людские, пущенные в ход для
проведения этой операции, невозможны при бюджете нашей Церкви. Их
адвокаты не постеснялись преступить правила этики собственной профессии.
Незаконные методы насилия не похожи на вежливое поведение членов моей
Церкви, а больше напоминают тот мир, от которого бежала моя Церковь.
Я предъявляю иск против моих агрессоров, названных выше, против их
сообщников и тех, кто дали распоряжение на это, будь это устно,
письменно или в виде финансовой поддержки (прямой или косвенной).
Я не исключаю того (и в этом случае я также подаю жалобу и на этот
факт), что для проведения этой операции нападающие употребили мои же
собственные средства!
Я подчёркиваю, что многие свидетели присутствовали при событиях 22
ноября 2001 г. Я сейчас, временно, упоминаю только некоторых из них:
Владыка Варфоломей Воробьёв, владыка Сергий Киндяков, владыка Владимир
Целищев, отец Сергий Петров, чтец (инженер) Сергей Агу, инженер Петр
Пагануцци, инженер-архитектор Алдеа Штурза, семинаристы Иван Бирр и
Юстин МакДоннелл.
К этим свидетелям добавляются члены квебекской полиции и канадской
королевской жандармерии, которых я хочу поблагодарить за их успешное и
человечное вмешательство.
Я заверяю, что это заявление правдивое.
Написано в Мансонвилле 10/23 февраля 2002 г.
Подпись: +Митрополит Виталий Устинов
/Текст, написанный нотариусом): Я признаю, что это моя подпись./
/Подпись: +Митрополит Виталий Устинов/
/Текст, написанный нотариусом: подписано в моём присутствии в Lac Brome, Quebec, Le 12 Mars 2002/
/Подпись нотариуса: Marie Gagne, notaire/
|
|
Категория: Из истории Церкви |
Просмотров: 803 |
Добавил: alex
|
|  |
 | |  |
|
|
